Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Страница 201

201

Пустельга поднял очки и резким движением сунул их в нагрудный карман.

– Вы справитесь! Они не всесильны…

– Я постараюсь, Сергей…

Ника старалась говорить спокойно, хотя в эту секунду ей больше всего хотелось вскочить и убежать – все равно куда, лишь бы подальше от этого ужаса.

– У меня к вам есть просьба… Виктория Николаевна, расскажите, как мы познакомились?

Ника чуть было не спросила: «Зачем?», но вовремя спохватилась.

– Мы с вами впервые увиделись… Да, конечно, в конце сентября прошлого года на премьере «Кутаиса» во МХАТе. Вы посмотрели на меня, я на вас… Кажется, с моей прической было не все в порядке…

Она поглядела на Сергея. Тот даже не улыбнулся – слушал, сжав губы и прикрыв глаза, словно опасался узнать что-то страшное.

– А познакомились мы с вами тоже в театре, но уже в Большом, на «Аиде». Миша Ахилло вас тогда представил как своего начальника, а вы еще шутили, что заставляете его по утрам делать гимнастику…

Пустельга кивнул, и Ника вдруг поняла, что ему больно – невыносимо, жутко.

– И потом еще раз, в самом начале ноября. Вы шли по набережной, была очень плохая погода…

Виктория Николаевна помолчала.

– Я еще тогда удивилась. Это случилось почти в том же месте, где я когда-то встретила… одного моего хорошего друга. Странное совпадение!..

– У вас хорошая память, – Пустельга встал и машинально одернул гимнастерку. – Спасибо! Может, еще увидимся…

Ника хотела ответить, но Сергей приложил руку к козырьку и быстро зашагал в сторону больших ажурных ворот, ведущих к Главной Площади. Вновь вспомнилась их последняя встреча. Тогда Пустельга тоже выглядел невеселым, но глаза были другими – живыми, яркими. Что они с ним сделали? Может, дело даже не в нем, а в ней самой? Ее хотели напугать – по-настоящему, до потери воли. Это почти удалось… Неужели он прав, и она сможет что-то сделать? Но ведь и Флавий тоже думает так! И даже старый священник, видевший ее в первый раз в жизни, почему-то уверен… Они не всесильны? Может, правда? Нет, не может – правда! Они не всесильны!..

Ника почему-то представляла, что за нею приедет огромная черная машина, такая, как у Флавия, но обязательно с зашторенными окошками. Там будет несколько верзил в плохо сшитых штатских костюмах с револьверами под мышкой, ее грубо возьмут за руку, возможно даже толкнут. Потом – кабинет с портретом усатого Вождя, лампа, направленная в глаза…

Все вышло иначе. Машина действительно оказалась большой, но не черной, а белой, без всяких шторок. В ней было двое – молчаливый шофер и симпатичный молодой человек, безупречно одетый и столь же вежливый. Никто не проверял документы. Нику пригласили занять место на заднем сиденье, и сопровождающий легко тронул шофера за плечо.

Ехали, как она и ожидала, к Центру, прямо к Большому Дому. Но случилось неожиданное: авто затормозило возле Исторического музея, у одного из запасных выходов. Виктория Николаевна удивилась, но без возражений прошла в предупредительно открытую дверь. Тут же вспомнилось – здесь работал Орфей… Она ожидала увидеть пыльную лестницу, но вместо этого за дверью оказался пост охраны – трое крепких молодых людей в форме с лазоревыми петлицами, таким же, как у Пустельги. Молодой человек кивнул, не став показывать никаких документов, но этого оказалось вполне достаточно. Их пропустили без слов.

Прямо за порогом действительно была лестница, но вела она не вверх, а вниз. Не успев удивиться, Ника шагнула вперед, услыхав за спиною предупредительное: «Осторожнее, эскалатор». И тут же ступеньки двинулись – бесшумная лента заскользила куда-то под землю. Виктория Николаевна схватилась рукой за поручень, оглянулась и с удивлением поняла, что находится в метро. Все было, как положено: два эскалатора, мягкий свет фонарей и глубокая наклонная шахта. Внизу блеснул свет – приближалась платформа. Ника поискала глазами название станции и с удивлением прочла: «Исторический музей». Может, новая, только что открытая линия? Но тогда здесь бы толпилось полно народу! Между тем, платформа была пуста, лишь двое аккуратных парней с все теми же лазоревыми петлицами прохаживались возле эскалатора.

Сойдя с последней ступеньки, Виктория Николаевна растерянно оглянулась, но сопровождающий уже был рядом. Вежливо улыбнувшись, он кивнул в сторону одной из платформ. Ника взглянула на табло, где обычно высвечивалось время, но вместо этого увидела большую цифру «14». Спрашивать она не решилась, но внезапно сообразила, что совсем рядом – Главная Крепость. Не оттуда ли ведет линия?

Поезд появился минуты через три. Он был похож на обычный, но имел всего два вагона. Двери бесшумно раскрылись, сопровождающий вновь кивнул, и Виктория Николаевна поспешила войти. Она оглянулась, пытаясь найти привычные сиденья, но вместо них увидела несколько мягких кресел и небольшие столики. Ника присела, двери негромко хлопнули, поезд тронулся. Сопровождающий опять улыбнулся и, не говоря ни слова, указал на лежавшие на столике свежие газеты. И вновь Виктория Николаевна поразилась: часть газет оказалась иностранными – на немецком, английском и даже китайском. Интересно, для кого предназначался этот поезд? В большевистской Столице отнюдь не поощрялось чтение «Таймс» или «Фолькише беобахтер». Ника взяла свежий номер «Фигаро» и стала с интересом просматривать заголовки. За этим занятием прошло несколько минут, и она вдруг сообразила, что поезд идет без остановок.

Ника успела проглядеть несколько заметок о последних показах мод в Париже и прочитать статью какого-то профессора Робера о раскопках на западе Турции, когда поезд слегка качнуло. Вагон остановился. Виктория Николаевна с сожалением положила «Фигаро» обратно на столик. Сопровождающий, ничего не сказав, поднял газету и, чуть поклонившись, вручил ее Нике. Отказаться она не решилась.

201