Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Страница 207

207

Усмешка мгновенно погасла, сменившись недоверчивой гримасой.

– Бомбу предложите с балкона кинуть, гражданин майор?

Зэк ему не верил, но выбора не было.

– С бомбой подождем. Для начала выслушайте, только не перебивайте…

Орловский подумал, кивнул и достал папиросы. Сергей, не выдержав, тоже закурил. Предстояло рассказать все, с того январского дня, когда он очнулся в ленинградском госпитале. Ему казалось, что придется говорить долго, много часов, но история вышла всего на три папиросы. Зэк слушал, не поворачивая головы, внешне никак не реагируя.

– Все? – поинтересовался он, когда Пустельга закончил.

– Вроде…

– Артамонова… Нет, не помню. Все из головы вышибли! Сергей Павлович, вы сами видели мои… документы?

– Удостоверение, выписка из приказа, фотографии, – кивнул Пустельга. – Все подлинное, но я заметил… Там нет послужного списка, кроме того в приказе не сказано, что вы имели какое-то звание до майорского. Просто: Орловскому Юрию Петровичу присвоить…

– Так-так… – оживился зэк. – Значит, все-таки липа?

– Не совсем. Как я понял, вас каким-то образом использовали в операции на Якше. Туда вас повезли в форме сотрудника НКВД, чтобы не возникало лишних вопросов. Одно дело зэк на секретном объекте, совсем другое – очередной «малиновый». Так часто делается, а заодно можно скомпрометировать человека. А насчет остального… Операция, насколько я знаю, закончилась полным провалом, вы попали сюда…

– Точно! – хмыкнул Сорок Третий. – Ни черта у вас не вышло!

– У них, – тихо поправил Сергей, – у них не вышло…

Орловский удивленно поглядел на своего собеседника.

– Хорошо, Сергей Павлович. У них не вышло. С вами, ясное дело, поступили по-скотски, чего и следовало ожидать. Черт вас понес в ГПУ!

Пустельга пожал плечами.

– Вы – сын генерала, Юрий Петрович, я сын рабочего-большевика.

– Уели! – зэк негромко рассмеялся. – Что-то во мне классовая непримиримость разыгралась… Рефлексировать не стоит, меня больше интересует ближайшее будущее. Значит, думаете, что после этой… операции вы, я и Артамонова пойдем на распыл?

Пустельга кивнул. Зэк хмыкнул и поглядел вниз:

– Не стерегут? По всем правилам провокации, вы должны предложить побег. Птица-тройка, верные друзья с мушкетами, укромный домик среди леса…

Пустельга не обиделся. Именно так все и делалось.

– А я бы рискнул! – Орловский вновь поглядел на темные кроны под окнами. – Как думаете, поймают?

– И очень быстро. К тому же, уходить придется вдвоем. Где сейчас Артамонова, я даже не знаю.

– Да… – зэк задумался. – То, что я ее не помню, не превращает меня в свинью. Бросать человека нельзя… Черт, ну почему она не скрылась, не спряталась?

– По-видимому, из-за вас, – тихо проговорил Сергей. Орловский резко повернулся, словно желая ответить, но в последний момент сдержался.

– У меня нет плана, Юрий Петрович. Никакого, к сожалению. Собственно, я и рассказал вам все, надеясь, что вы подскажете…

– Опираясь на мой опыт врага народа, – вздохнул Орловский. – Сергей Павлович, вы говорили, что в какой-то момент Виктория Николаевна не будет зависеть от этой банды?

– Мне так показалось, – согласился Пустельга. – Иначе с нею не стали бы так церемониться. Допустим, у нее какие-то способности, вроде как у меня. Зачем вся эта игра? Привезут и скажут: делай! Иванов работает с ней, как с ненадежным агентом, которого срочно нужно отпустить за границу. Тогда кого-то оставляют заложником и, естественно, обещают – все, что угодно…

Он замолчал. Вокруг стояла тишина, лишь где-то вдали слышался шум поезда. Дорога проходила в нескольких километрах южнее. Внезапно представилось, как они спускаются вниз, быстро идут лесом к железке, вскакивают на грузовую платформу… Нет, ерунда, такое удается только в кино. К тому же, зэк прав: бросать Викторию Николаевну нельзя. Если они исчезнут, Иванов ее не отпустит. Что же оставалось? Пропадать всем вместе?

– А по-моему, вы решили верно, – внезапно заметил Орловский. – Пусть пока игра идет по их правилам. Хотя… Нет, шалишь! Правила мы уже нарушили. Разве нет?

Сергей кивнул. Кое-что шло явно не по сценарию Филина. Любитель темноты не предусмотрел ни Карабаева, ни разговора с Фраучи, ни этой беседы на темном балконе.

– Этот… как вы его там назвали? Агасфер?

– Агасфер.

– Агасфер уверен, что вы – толковый контрразведчик, я – опасный враг, а Виктория Николаевна способна его обыграть. Так? Почему же нам ему не поверить? Значит, еще ничего не решено? Ведь что получается? Иванов, он же Агасфер – помощник Сталина. Величина огромная, ему бы целыми наркоматами ворочать, а он чем занят? Одним зэком! Я же не Бухарин, не Тухачевский! Тогда почему?

Сергей сам думал об этом. Такое внимание к номеру Сорок Третьему – неспроста.

– Похоже, вы сумели взять его за горло…

Орловский поглядел на свою руку, резко сжал пальцы в кулак:

– Ну так почему же он думает, что я его отпущу?

– Из-за нее, Юрий Петрович, – неохотно ответил Пустельга. – На это и весь расчет. Из-за Виктории Николаевны…

По лицу зэка пробежала судорога, но он сдержался.

– Но ведь такое могли сделать и раньше! Могли – но не вышло… Знаете, Сорок Первый, я почему-то верю, что у этих гадов и дальше не выйдет. К тому же… Я очень хочу все вспомнить – и вновь стать самим собой!

– И поменять палату на камеру?

– Пусть! – зэк упрямо качнул головой. – Надоело быть половиной человека. А к стенке поставят… Знаете, я где-то слышал: лучше ужасный конец, чем ужас без конца…

– Это сказал Маркс, – улыбнулся Сергей.

207