Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Страница 46

Следующая глава была посвящена легендарным «дэргам», о которых упоминалась в некоторых ранних версиях мифа об Артуре. Родион Геннадиевич считал, что около тысячи лет назад дхары и в самом деле жили в Западной Европе, ссылаясь на исследования американца Валюженича в Бретани и в Корнуэлле. Сам Фроат Великий скорее всего был западным рыцарем, дэргом по происхождению, приехавшим к своим родичам, жившим на Пех-ре.

…Гнев Неба на дхаров был велик. Многие ушли в леса и приняли звериный облик, получив презрительное прозвище «чугов»…

Юрий вспомнил, что в свое время он рассказал учителю про лесных людей – «чугайстров». Эта карпатская легенда очень заинтересовала Родиона Геннадиевича. Упоминалось о ней и в рукописи, причем с непременной ссылкой: «Любезно сообщено Ю.П. Орловским». Учитель считал, что карпатские «чугайстры» – тоже потомки дэргов-дхаров, в чем сам Юрий весьма и весьма сомневался.

…Дхары потеряли право вернуться в Свободный Свет. Некоторые еще могли менять облик, превращаясь то в «асхаров», то в лесных оборотней – «чугов». Коллеги Юрия дружно уверяли его, что лично видели этих оборотней, принимавших то, что именовалось почему-то «Истинным Ликом». Орловский посмеялся и предложил нарисовать такого «чуга». Ваня Лукин согласился, изобразив нечто, напоминающее доисторического гигантопитека. Рисунок позабавил еще больше, и Юрий долго хранил его, уничтожив лишь накануне ареста, в тот вечер, когда к нему в последний раз зашла Ника.

Следующая глава опять удивила. Родион Геннадиевич писал о легенде про приход спасителя дхаров Эннор-гэгхэна – Князя Вечноживущего. Предание основывалось на предсмертном откровении Гхела Храброго, обещавшего, что спаситель придет через пять веков и будет прямым потомком Великого Фроата, носящим его имя. Родион Геннадиевич блестяще проанализировал легенду, привлекая не только известный материал об эсхатологических представлениях древности и средневековья, но и новейшие данные о «кризисных культах», в том числе о знаменитом индонезийском культе «карго»…

Орловский отложил рукопись и долго сидел за столом, докуривая папиросы из последней пачки. Жаль что книга не издана, что рукопись – такой же бесправный зэк, как он сам. Зачем она понадобилась Большому Дому? Какой-нибудь начальник решил напечатать ее под своим именем?

Вторую половину рукописи Юрий решил просто проглядеть. Там были систематизированы дхарские заклинания, приметы и обряды. Многое из этого Орловский знал, на четвертом курсе дхарского отделения читался спецкурс по дхарским народным обычаям.

Дни тянулись спокойно, без малейших перемен. Стриженный зэк принес новые книги, Орловскому разрешили купить в тюремной лавке папирос, один раз заходила комиссия, интересовавшаяся санитарным состоянием камер. Каждый день Юрия водили на прогулки. Похолодало, и надзиратель выдал Орловскому грубый, но теплый бушлат. То и дело срывался дождь, но Юрий с наслаждением стоял на крыше, глядя в низкие серые тучи. Там не было стен…

Однажды, поворачиваясь после очередного хлопка надзирателя, Орловский заметил лицо своего очередного соседа. Оно показалось знакомым, но человек, о котором Юрий подумал, известный всей стране партийный деятель, был около года назад приговорен к высшей мере. Выходит, и этот приговор – такая же фикция, как и лагерь, который обещан ему, Орловскому?

…И еще одна встреча запомнилась. Юрий возвращался с прогулки. Поворачиваясь по хлопку, он привычно задержал взгляд. Снова знакомый… Высокий сутулый старик с большой бородой, маленькие железные очки, тяжелая трость… Этот человек почти не изменился с тех пор, как они с Юрием в последний раз виделись. Тогда Юрий был сотрудником дхарского сектора, а старик – знаменитым профессором Лавриновичем-Беком, лингвистом, многие годы занимавшимся Тибетом. Его последние публикации были посвящены бхотам, маленькому народу, обитающему где-то западнее Лхассы…

«Костя» пришел через неделю, выложил на стол кулек с конфетами «Красная», предложив начать их очередную встречу с чаепития. Беседовали о погоде, о новой премьере во МХАТе, где поставил свою очередную пьесу знаменитый Бертяев. О рукописи энкаведист, казалось, совсем забыл, и Орловский начал понемногу злиться. Наконец, он не выдержал.

– Константин, здесь вопросы задаете только вы?

Тот чуть не поперхнулся чаем:

– Помилуйте, Юрий Петрович! Да о чем вы? Спрашивайте, сделайте одолжение!

– Когда меня повели вместе со смертниками в эти катакомбы, вы знали об этом? Знали – и ждали, пока я сойду с ума?

«Костя» покачал головой:

– Ну не сошли же, Юрий Петрович! Хотя я вас понимаю. Невесело в катакомбах этих! Там, если чуть дальше пройти, есть старинный пыточный каземат, представляете? А знал ли я, не знал… Знал, конечно. Так ведь не мной придумано… Не надо душу тревожить, Юрий Петрович. Живые – они о живом думают. Ждете вопроса? Про рукопись? Ну, считайте, спросил.

Орловский пожал плечами:

– Прочитал. С вашей точки зрения – идеализм и поповщина. А если с научной – прекрасная, умная книга. Можете передать своему начальству, что вы загубили замечательного ученого.

– Эк вы! – скривился «Костя». – Ну, не можете, чтобы физией не ткнуть! «С научной точки…» А вот у меня просьба будет, как раз по линии мистики… Чтоб вы не думали, будто один все понимаете.

– И что вас интересует? – поразился Юрий.

– Там глава есть – про боевые заклинания, густая такая мистика. Так вы, Юрий Петрович, выпишите, будьте добры, эти заклинания…

– Для непобедимой и легендарной Красной Армии? – не удержался Юрий.