Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Страница 64

К оглавлению

– Юрий, ты?!

Крапивин вскочил, рванулся вперед, словно пытаясь обнять, но внезапно отшатнулся:

– Ты? Майор Орловский? Майор НКВД!

Это было то, чего Юрий так боялся. Волчья шкура, проклятая волчья шкура! И как теперь объяснить?..

– Андрей… Ты кому веришь? Мне? Или им?

– Тебе!

Крепкие ладони сжали плечи. Анх, сын Лхаста, улыбнулся:

– Им я не верю, Юрий… Но все же – почему ты?

Орловскому вдруг стало легче. Крапивин поверит, он должен поверить!

– Форму мне принесли прямо в камеру, Андрей. Им нужен был специалист по дхарам.

– Ты…

– Статья 58 через 10 и 11. «Четвертак».

– Точно как у меня, – Крапивин извлек из кармана большой кисет и начал сворачивать «козью ногу». – Я был на «Бамлаге» – год. Ушел зимой, через тайгу. Я все-таки дхар!..

– А Родион Геннадиевич, остальные? – Юрий с запозданием вспомнил о своих папиросах и поспешил открыть коробку.

– Не знаю… – Анх покрутил пальцем папиросу и аккуратно положил ее обратно. – Не знаю, Юрий… Кури сам, я к самокруткам привык.

Орловский отвернулся. Андрей смог уйти из лагеря, он молод и силен. Учителю такое не под силу…

– А тебя – давно?

– В начале сентября, – невесело усмехнулся Юрий. – Взяли за вредительство в Историческом музее.

– Где-где?

– В музее. Я там работал – после института. В лагерь не послали. Посадили в камеру и заставили штудировать дхарский…

О книге Соломатина Юрий умолчал. Он еще успеет сказать…

– Везет некоторым! – Крапивин глубоко затянулся «козьей ногой». – Я вот лес валил. Мне-то дхарский учить ни к чему… Ну что ж, стало быть, ты парламентер?

– А ты, выходит, гэгхэн?

– Нет, – покачал головой Анх. – Ты же знаешь, у нас не будет князей, пока не вернется на землю Фроат Мхаг. Меня выбрали, вполне демократично. Как раз, когда я сюда прорвался, прежний кна-гэгхэн погиб.

– А почему тебя?

Крапивин пожал плечами:

– Все-таки я потомок Фроата, хотя и по материнской линии, к тому же родственник Родиона Геннадиевича. Да и в армии служил – лейтенант запаса… А что, Юрий, все-таки приятно руководить единственной свободной территорией в СССР!

Кна-гэгхэн шутил, но шутил невесело. Они были свободны – в блокаде, под прицелами пушек…

– Мне поручили передать следующее, – нерешительно начал Орловский.

– Кто поручил?

– Сталин…

– Это который? – Анх хмыкнул и затоптал окурок. – Лучший друг советских детей? Тебя что, к нему возили?

– Нет. Я говорил по телефону…

Андрей слушал не перебивая. Юрий рассказал все, начиная с того момента, когда в его камеру внесли чемодан с формой. Разговор со Сталиным постарался передать дословно – кроме последней фразы. О Нике здесь говорить ни к чему…

Крапивин долго молчал, затем встал и отряхнул полы плащ-палатки:

– Ясно! Пойду дам приказ копать щели. Мы готовились к бомбардировке, но надо еще поработать. Может, детей и женщин все же убережем…

– Постой! – Юрий тоже вскочил. – Ты… Ты не хочешь вести переговоры?

– Я? Я-то хочу. Но ведь ты уже понял, Юрий! Им нужны не мы, им нужно Главное Заклинание. А вот этого я им сообщить не могу. Ну, а твой Усатый нас без него не выпустит. Вот так…

– Андрей, погоди! Почему ты не хочешь отдать им «мэви-идхэ»? Это что – действительно пароль?

– Пароль? Ты о чем?

Орловский, как мог, пересказал Анху свои догадки. Тот помотал головой:

– Что ты, Юрий! Какая организация? Мы были самые законопослушные советские граждане, и, в первую очередь, учитель. Это не пароль, это просто Главное Заклинание, «мэви-идхэ». Ты ведь знаешь, что это такое!..

– Сейчас не до этнографии! – выдохнул Орловский. – Если это не пароль, надо соглашаться. Черт с ними! Если Сталин увлекается мистикой, то пусть пополняет коллекцию. Вас же будут бомбить! У них зажигательные бомбы…

– Ты говорил… Нет, «мэви-идхэ» я им не сообщу, хотя бы потому, что не знаю. Его вообще никто не знает. Знал только учитель, он ведь он потомок дхармэ… Но даже если бы я знал, то все равно отдавать «мэви-идхэ» нельзя. Это ведь оружие – ключ ко всем боевым заклинаниям! Нас сожгут в пять секунд, а затем полмира в придачу. Отец народов способен еще и не на такое…

Орловский вздохнул. Кажется, Крапивин, всегда скептичный и рациональный, заразился в этом лесу прабабкиными суевериями!

– Андрей! Это все мистика! А сейчас речь идет о жизни и смерти сотен людей. Ты что, серьезно веришь в дхарские заклинания, «Истинный Лик» и приход эннор-гэгхэна? Андрей, сейчас не времена Гхела Храброго! Мы живем в ХХ веке!

Крапивин сунул руки в карманы и молча слушал, никак не реагируя. Затем медленно распрямился, подняв ладони вверх. Юрий вспомнил: это был жест благодарности Высокому Небу.

– Я верю в эннор-гэгхэна, Юрий. И все мы верим. Он придет, осталось недолго. Больше нам не во что верить!.. А что касается Гхела… Вспомни «Гэгхэну-цорху», поединок Гхела с Рыжим Мосхотом. Как убил его Гхел?

– Как и полагается в сказке, – Юрий пожал плечами. – Взмахнул ладонью – тот лишился головы…

Рука Крапивина взметнулась вверх. Резкий рывок, удар по воздуху. В ответ – громкий треск: дерево, огромная старая ель, медленно, словно дивясь случившемуся, рухнуло на землю. Точнее упала ее верхняя часть, срубленная невидимым ударом.

– Еще? – Андрей легко взмахнул ладонью, словно стряхивая невидимую пыль. – Помнишь, Ранхай окружил себя огненным кольцом?

– Н-нет… не надо… – Юрий с трудом сглотнул и опустился на холодную землю. Это было, пожалуй, слишком. Фольклор, этнография… Он и сам знал простенькое заклинание, которым можно было разрубить врага. Всего четыре слова…