Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Страница 148

148

– Тебе чего?

Кажется, гостю здесь не были рады.

– Мне… Мне Фраучи…

Внезапно взгляд стал другим – снисходительным, понимающим. Бледные, цвета щек, губы скривились:

– А-а-а! Заходи, здеся он…

Косухин несколько растерялся. Почему-то думалось, что «Фраучи» – это просто пароль. Впрочем, отступать было поздно. Чиф перешагнул через порог. Тот, кто встретил его, выглянул наружу, удовлетворенно кашлянул и тщательно запер дверь.

В небольшой комнате стояли ведра с желтым песком и стальной сейф. На стене красовался знакомый портрет человека с усами в окружении несколько грамот, вымпел с цифрой «1» и большой график, оказавшийся «Экраном социалистического соревнования спецкомбинатов Столицы». Подслеповатое окошко нехотя пропускало серый дневной свет.

Чиф решил, что разговор состоится здесь, но встречавший, очевидно, сторож, ухмыльнулся и, достав из кармана старого ватника ключи, отворил дверь, ведущую в глубину здания. За ней оказалась еще одна комната, заставленная свежими, пахнущими хвоей венками, а следом железная дверь, ведущая в темный коридор. Наконец, Джон вдохнул холодную сырость большого зала. Тонкий луч света с трудом проникал сквозь забитые досками окна, падая на штабеля ящиков, загромоздивших углы. У двери стояли стол, два старых табурета и железная печка. В центре, прямо в полу, чернел большой железный люк, запертый на массивный замок.

За столом сидел мужчина средних лет в серой шинели. В первую секунду Чифу показалось, что это Венцлав, но человек встал, и стало ясно, что они ничем не похожи, разве что ростом. Незнакомец был постарше, с лицом незлобным, скорее даже добродушным. На петлицах тускло светились три шпалы и знакомая саперная эмблема.

– К вам, гражданин начальник. Из наших вроде… – буркнул сторож и удалился неровной шаркающей походкой. С грохотом захлопнулась дверь. Человек вышел из-за стола, внимательно взглянул на гостя, протянул широкую ладонь:

– Фраучи.

– Косухин…

Собственная фамилия вырвалась невольно, и Чиф тут же пожалел о своей неосторожности.

– Соблаговолите присесть…

Джон устроился на табурете, соображая, с чего начать разговор. Странная фраза сторожа удивила. «Из наших…» Что это могло означать? В кладбищенских чинах Косухин-младший не состоял, да и полковник Фраучи не походил на могильщика.

– Чем могу служить, товарищ Косухин? Что-то случилось?

Тон был доброжелательный, спокойный. Невольно подумалось, что у этого вежливого красного офицера может быть общего с краснолицым?

– Мне назначил встречу Венцлав… Волков. Сказал, чтобы я спросил вас. Честно говоря, я думал, что это условный знак.

Фраучи улыбнулся:

– Мы с Всеславом Игоревичем сослуживцы. Он обещался быть попозже, так что извольте обождать. Вы, как я понимаю, его друг?

– Едва ли…

Чиф помнил о конспирации, но быть «другом» краснолицего не хотелось даже на словах.

– Всяко бывает, – кивнул Фраучи. – Постойте, товарищ Косухин… Ну конечно! Легки, как говорится, на помине! Не боитесь средь бела дня ходить по Столице, Степан Иванович?

Оставалось вновь удивиться, на этот раз всерьез. Кажется, его опять спутали с отцом, но…

– Неужели я похож на сорокалетнего?

Полковник взглянул на Чифа удивленно, всмотрелся, покачал головой:

– Похожи, как и все мы… «СИБа» легко узнать. Да и фотографию я вашу видел, ведь вы в розыске состоите.

Чиф не стал переспрашивать. Почему-то стало не по себе.

– Всеслав Игоревич рассказывал. Они не оставили вас в покое…

Получалось что-то дикое и невозможное. Его не просто спутали с отцом, его принимали за покойника!

– Простите, товарищ Фраучи. Я – не Степан Косухин. И я живой…

Полковник грустно улыбнулся:

– Как и все мы. В определенной степени…

Договорить он не успел. Что-то заскреблось в дверь, ударило, послышался сердитый голос сторожа…

– Стой! Куда ты! Стой, говорю!

За спиной Чифа что-то завозилось, сторож охнул, а затем недовольно проговорил:

– Вот, гражданин начальник! Опять…

У дверей стояла девушка в легком, явно не по погоде, черном платье. Длинные светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Она стояла неровно, чуть пошатываясь, голова то и дело заваливалась на бок.

– Уходи! Уходи, слышишь! Нельзя тебе!

Сторож стоял рядом, явно намереваясь взять гостью за плечи и увести обратно. Фраучи медленно встал, бросил Косухину: «Извините», подошел поближе:

– Вера! Вера, вы меня слышите?

Девушка что-то пробормотала и неуверенно шагнула вперед. Голова странно дернулась. Тонкий луч света упал на белое, словно известь, лицо. Взгляд из-под полузакрытых век был безжизненным, ничего не выражавшим. Чиф успел заметить, что черное платье с серебряной розой на плече порвано в нескольких местах. Мелкие комья земли запутались в волосах.

– Вера! Зачем вы встали?

Ее голова вновь дернулась, медленно открылись глаза, тусклый неживой взгляд задержался на Чифе.

– Вера!

Удержать ее полковник не смог. Девушка рванулась вперед, пошатнулась, чуть не упала. Казалось, тело и ноги двигаются врозь. Она все же добежала, вцепилась белой тонкой рукой в край стола и начала медленно заваливаться набок. Джон вскочил, услышал предостерегающий окрик Фраучи…

…Холодные пальцы сомкнулись на его горле. Лицо девушки оказалось совсем рядом, широко открытые глаза были холодны и пусты, из приоткрытого рта доносилось хрипение. Нелепая жуткая мысль заставила окаменеть: мертвая! Она – мертвая…

Чиф все же сумел освободиться и отскочить в сторону. Тело в черном платье шатнулось, но Фраучи и сторож уже были рядом. Девушку схватили за плечи, пытаясь отвести назад, к двери. Послышался негромкий тоскливый вой. Миг – и она вновь вырвалась, бросилась вперед…

148